Здоровая самоидентичность и осмысленность, призвание и работа.
Среди разнообразных феноменов современной цивилизации, вызывающих тревогу и все более пристальное внимание исследователей, необходимо назвать и кризис идентичности. Как отмечает в связи с этим современный французский философ Марк Оже, «есть все основания описывать кризис современного мира как кризис идентичности». Деперсонализация и деиндивидуализация, вытеснение духовности псевдодуховностью, вестернизация в ходе глобализации национальных культур, тотальная фальсификация используемых человеком предметов, — во всех этих и подобных им столь различных по своей природе явлениях есть одно общее свойство — потеря подлинности, идентичности.
 |
| Здоровая самоидентичность и осмысленность, призвание и работа. |
- Віджай Празак. Кансэрватызм: першая настава
- Деиндивидуализация (обезличивание): когда мы теряем себя.
- Здоровая национальная самоидентичность.
- Самоидентичность и как найти икигай.
- Чего вам не хватает в жизни? И нравится ли вам то, что вы из себя представляете?
Осмысленность и самоидентичность – это валюта нашего времени.
Идентичность тесно связана с действиями человека. По сути, ты - то, что ты делаешь (а не говоришь или думаешь). Мы вошли в эпоху нового богатства, при котором смысл того, что ты делаешь, становится дороже денег, считает философ Роман Крознарик. На данный момент множество людей недовольны своей работой и еще не не набрались храбрости, чтобы изменить свою жизнь. Большинство западных опросов показывают, что по крайней мере половина работающих людей недовольна своим положением. Одно из европейских исследований показало, что 60% респондентов выбрали бы другую карьеру, если могли бы начать все заново. В США сейчас зафиксирован самый низкий уровень удовлетворения от работы за последние два десятилетия — 45%.
К этой проблеме есть два подхода. В первом случае придется терпеливо принять действительность, умерить свои ожидания и признать, что работа для большинства из нас — тяжелое бремя, от которого невозможно избавиться. Забудьте пьянящий сон удовольствия от плодов своего труда и вспомните слова Марка Твена: «Работа — необходимое зло, которое следует избегать».
Второй подход подразумевает исследование собственных талантов и их применения для поиска такой работы, которая открывает перед человеком новые горизонты и заставляет его чувствовать себя более живым. Крознарик выделяет пять факторов осмысленной карьеры — заработок, статус, понимание значимости своих действий, следование своим желаниям и использование талантов — но не считает их равнозначными.
Не забывайте, что понятие узкой специализации противоречит тому, что интуитивно понимает большинство из нас и что только сейчас начинают подхватывать профессиональные консультанты — наша личность многогранна. Мы способны воспринимать сложный, разносторонний опыт, можем быть увлечены разными интересами, талантами и ценностями. Это означает, что в разное время нам может приносить удовольствие работа веб-дизайнера или садовника или владельца небольшого кафе. Это мощная, освобождающая идея с радикальными последствиями.
«Без работы жизнь гниет, но когда работаешь без души, жизнь задыхается и умирает», — писал Альбер Камю. Поиск работы, которая приносила бы нам душевное удовольствие, стал одним из основных приоритетов нашего времени. Нужно понимать, что мы не находим свое призвание, мы взращиваем его своими усилиями и потом сливаемся с ним.
Существует расхожее убеждение, что призвание — это работа, для которой вы по своим личным ощущениям появились на свет. Крознарику ближе другая концепция: призвание должно не просто давать вам смысл для деятельности, увлеченность и свободу, но и желание не отступаться от него. Тогда оно будет вдохновлять всю вашу жизнь и даст вам силы, чтобы каждое утро вставать с постели.
Не забывайте, что понятие узкой специализации противоречит тому, что интуитивно понимает большинство из нас и что только сейчас начинают подхватывать профессиональные консультанты — наша личность многогранна. Мы способны воспринимать сложный, разносторонний опыт, можем быть увлечены разными интересами, талантами и ценностями. Это означает, что в разное время нам может приносить удовольствие работа веб-дизайнера или садовника или владельца небольшого кафе. Это мощная, освобождающая идея с радикальными последствиями.
«Без работы жизнь гниет, но когда работаешь без души, жизнь задыхается и умирает», — писал Альбер Камю. Поиск работы, которая приносила бы нам душевное удовольствие, стал одним из основных приоритетов нашего времени. Нужно понимать, что мы не находим свое призвание, мы взращиваем его своими усилиями и потом сливаемся с ним.
Существует расхожее убеждение, что призвание — это работа, для которой вы по своим личным ощущениям появились на свет. Крознарику ближе другая концепция: призвание должно не просто давать вам смысл для деятельности, увлеченность и свободу, но и желание не отступаться от него. Тогда оно будет вдохновлять всю вашу жизнь и даст вам силы, чтобы каждое утро вставать с постели.
 |
| Здоровая самоидентичность и осмысленность, призвание и работа. |
Проблема персональной идентичности
Проблема с персональной идентичностью сегодня не может быть решена. Это связано с некоторыми структурными особенностями современного общества и с тем, что существующие стратегии для полного решения недостаточны. Современный человек всегда ощущает, что он богаче любой формы идентичности, к которой он может прибегнуть, в чем-то он всегда остается «человеком без свойств».
Традиционный человек был глубоко инкорпорирован в свою социальную роль, и его общественное положение никак не расходилось с его представлениями о самом себе. Это было связано с тем, что в обществах прошлого существовали достаточно ясные метафизические и религиозные картины мира, которые гарантировали человеку его идентичность: он знал, кто он, что он делает в этом мире и каково его предназначение. Иногда, конечно, он мог ошибиться, но, тем не менее, всегда имел представление о том, что эти вопросы могут быть решены правильно. Кроме того, традиционное общество было относительно несложным с точки зрения дифференциации ролей – все они были объединены в более менее целостное комплексные образования. Это не означает, что в традиционном обществе нет примеров индивидуализации, сходных с современной ситуаций. Например, индивидуализирующий биографический момент в досовременных обществах регулярно обнаруживается в тех случаях, когда мы имеем дело с увеличивающейся неопределенностью и контингентностью человеческого существования. Хороший пример тому – «Хождение за три моря» Афанасия Никитина, тогда как Ян Ассман раскрыл этот сюжет на примере Древнего Египта. Но в целом это, скорее, исключение, а не правило.
Дилемма националиста-марксиста.
Принадлежность к категории, разумеется, затрагивает не только этикетные нормы. Ответ на вопрос «Кто я?» диктует также ответы на вопросы «Каковы мои интересы?» и «Каков правильный способ поведения («правильный» и в смысле «морально одобряемый», и в смысле «стратегически рациональный») в данной ситуации?» Каждый из нас принадлежит к множеству категорий, и в отношении многих ситуаций разные категории предполагают взаимоисключающие ответы. Представьте себя рабочим-социалистом ровно сто лет назад, накануне Великой войны. Как немец, француз или русский, вы должны быть готовы воевать за свою страну, права она или не права; как пролетарий — отказаться умирать за финансовые интересы буржуазии и даже стремиться превратить войну империалистическую в войну гражданскую.
Каждая политическая идеология прежде всего говорит, какой ответ на вопрос «Кто я?» правильный — какая из категорий в случае конфликта между вытекающими из них требованиями должна получить приоритет. В основе любой политической идеологии, таким образом, лежит утверждение коллективной идентичности — определение категории, к которой индивид принадлежит «на самом деле» и интересы которой индивид должен воспринимать как свои собственные или даже выше своих собственных. Существование других категорий и даже вытекающих из них конфликтующих интересов не отрицается — марксист не отрицает, что рабочий является немцем или французом, а националист — что он является пролетарием. «Но в кризисной ситуации, — говорит каждый из них, — о разногласиях и противоречиях внутри истинной общности надо забыть перед лицом врага».
Для любого марксиста националист, который призывает бороться за свою страну, подозрителен, поскольку может требовать на самом деле встать на сторону национальной буржуазии или национального правящего порядка против своего брата-пролетария с другой стороны фронта. Для любого националиста марксист точно так же раскалывает нацию, во имя мнимого единства пролетариата продает себя национальному врагу.
Почему в случае конфликта между идентичностями кто-то выбирает одну, а кто-то другую: кто-то говорит себе, что он пролетарий, а кто-то — что немец? Есть две большие группы теорий, которые пытаются объяснить этот выбор. Одна говорит, что выбор категории осуществляется на основании инструментальных соображений — в конечном счете потому, что коллективная идентичность предоставляет доступ к материальным и экономическим ресурсам. Вторая группа теорий утверждает, что идентичность может быть вознаграждением сама по себе — в конечном счете иметь «хорошую» идентичность просто приятно. Быть представителем той группы, которой все восхищаются или которую ценят, гораздо лучше, чем быть представителем группы, на которую смотрят сверху вниз.
Современный человек по большей части не знает, кто он. Возникающая здесь напряженность проявляется в самых разных формах и на разных уровнях – от проблем выбора жизненных траекторий до чувства заброшенности и вопроса смысла жизни. Решение проблемы идентичности, в современной культуре реализуется в рамках некоторых базовых стратегий. Разумеется, я их изложу как обособленные типы, в реальной жизни индивида все они присутствуют в смешанном виде, каждый человек в той или иной форме прибегает к каждой из них.
Первое определение личности восходит к идеям философа Джона Локка. Локк исходил из того, что личностью считается только тот, кто в течение длительного времени может распознавать некую последовательность ментальных состояний в качестве своих собственных. Например, если человек мысленно обращается к тому, что он делал вчера, какие чувства он испытывал, то это означает, что он рассматривает себя сегодняшнего и себя вчерашнего как тождественных субъектов или, как говорят сегодня, он обладает персональной идентичностью. В связи с этим возникает много интересных вопросов, которые обсуждаются в современной аналитической философии. Как быть с теми, у кого нарушена память? Возьмем, например, ситуацию, когда после автомобильной аварии человек полностью забыл, кем он был раньше. Можно ли его рассматривать с точки зрения теории персональной идентичности в качестве личности? Дискуссии об этом активно ведутся в сегодняшней философии сознания, которая, по существу, опирается именно на локковскую модель личности как рефлексивной самоидентификации во времени.
В рамках этой стратегии человек определяет, кто он, отсылая себя к своему прошлому, к собственным переживаниям, чувствам и воспоминаниям. Нетрудно опознать современные формы реализации этой стратегии. Возьмем интернет. Основной, передовой формой его развития являются блоги и социальные сети: фэйсбук, вконтакте и так далее. Что это такое? Это форма выстраивания собственной биографии: современный человек настроен на то, чтобы сохранить историческую память о прожитой им жизни. Мы можем добавить к этому бесконечные фотоальбомы в разных формах и т.д. Фэйсбук, например, хорошо чувствует настроение на рынке и даже меняет свой интерфейс, ведя так называемый Timeline, чтобы сделать линию жизни пользователя более наглядной.
Помимо интернет-форм, ранее были выработаны достаточно сложные техники формирования биографической персональной идентичности: психотерапия, дневники, воспоминания – это вообще любая форма или любая площадка, где мы рассказываем о самих себе, включая элементарное CV. В целом эта стратегия поощряет индивидуализм и культивирование субъективности как специфическую черту модерна. Широкое развитие этой стратегии в современном мире предшествует длительная предыстория, включающая как религиозные представления об индивидуальной душе – в христианстве имеет особое значение история личного греха, — так и метафизические системы персоналистического типа, например, учение Сократа и Платона о бессмертной душе.
Существует и второй, существенно иначе формируемый, тип стратегий выстраивания самоидентичности. Это так называемая партиципативная стратегия построения персональной идентичности. «Партиципация» означает «участие», то есть определение себя через принадлежность к какой-то группе. В рамках этой стратегии принадлежность к «своей» группе одновременно определяет и группу «других», например, мы мужчины, но не женщины; мы взрослые, но не дети, «не кочегары мы, не плотники, а мы монтажники-высотники» и т.д.
Социальная идентификация, безусловно, является жизненно важной, "базовой" потребностью человека в принадлежности к большей группе, но она не должна заменять, исчерпывать всю процедуру самоидентификации. Опасность самоидентификации через принадлежность к обществу, группе, социальной роли, статусу и т.д. заключается в том, что человек останавливается на пути к самопознанию, открытию своего истинного "я".
Партиципативная идентичность не является единым явлением, а распадается на две основные формы: функциональную и сегментивную (здесь я использую терминологию очень тонкого, на мой взгляд, систематизатора и исследователя этой проблемы — немецкого социолога Алоиза Хана). Функциональная форма связана с базовым для современности процессом дифференциации, специализации, разделения труда и так далее. Это та форма, в рамках которой мы определяем себя, например, как журналистов, как ученых или как отцов. В данном случае речь идет о том, что человек принадлежит к некоторой группе, которая выполняет в обществе примерно такие же функции, что и он.
Особенностью этой идентичности является то, что человек, как правило, редко встречается с представителями своей группы, а чаще – с представителями других групп: продавцы встречаются с покупателями, преподаватели встречаются со студентами. Легком заметить, что эта форма индентичности имеет космополитический характер, куда бы вы не отправились, вы, как ученый или как покупатель оказываетесь на своем месте в соответствующей ситуации, понимаете, как вам себя вести и что от вас ожидается.
Вторая форма партиципативной идентичности – сегментивная. Это причисление себя к некоторой группе «своих». В современном мире существует несколько форм такого рода идентичности: прежде всего, государственная, национальная и религиозная, хотя это могут быть и какие-то более локальные сообщества. Сюда же можно отнести и классовую идентичность как специфическую марксистскую конструкцию.
Все эти стратегии построения идентичности находятся в достаточно сложных взаимосвязях. Например, в отношении сегментивной идентичности всегда есть подозрение, что она фиктивная. Тем не менее, запрос на нее в современном обществе очень высок, т.к. при функциональной идентичности в современном усложняющемся обществе человек испытывает постоянный стресс, связанный со все большей специализацией и изоляцией: он не просто ученый, а еще специалист по какой-то определенной теме, и говорить серьезно об этой теме он может не со всеми учеными, а только с десятью в мире. В таких условиях сложно поддерживать свою идентичность, и под грузом давления дифференциации сегментивная идентичность остается необычайно востребованной.
Национализм – сравнительно новая форма идентичности. Хотя любой национализм утверждает, что нация, которую он репрезентирует, существует испокон веков, в действительности, погрузившись немного глубже, мы обнаруживаем, что на некоторой дистанции невозможно найти людей, которые всерьез идентифицировали бы себя с таким сообществом.
Таким образом, современное общество не ведет к снижению или к исчезновению таких феноменов как, например, национализм или религиозность, а напротив, постоянно демонстрирует движения в сторону их интенсификации. Нынешнюю ситуацию, связанную с проблемами религии, некоторые исследователи называют постсекулярностью, имея в виду, что мы наблюдаем достаточно широкое возвращение религии в нашу жизнь, хотя, казалось бы, для этого нет никаких оснований.
Поэтому рост религиозности и национализма – это прямое свидетельство утраты или острого дефицита идентичности. Часто активность по самоопределению исчерпывается подражанием внешним признакам группы, а предметом культа является антураж – вещи, аксессуары, модные тренды, что приводит к лишенной принципов, ограниченной во времени, поверхностной, мимолетной со-бытийности, как повстречавшиеся на дороге случайные путники.
Третий тип понимания личности ― это автономия, которая восходит к концепции Иммануила Канта и его представлениям о человеческой личности как о преодолении природной зависимости человеческих поступков. У Канта личность ― это возвышение над своей биологической природой в область свободы. Автономия ― это способность определять свои поступки согласно закону, который человек устанавливает себе сам и который аналогичен закону природы. Если законам физической причинности человек подчиняется в силу того, что он природное существо, то нравственному закону человек подчиняется потому, что с помощью своего разума определяет, как должно поступать. Это «самозаконодательство» разума или автономия составляет основное свойство человеческой личности, по Канту. Увы, полная автономия – это утопия. Человек сильно связан как с другими людьми, так и природой. Мы не автономны.
В XVIII веке в качестве альтернативы предыдущим моделям была сформирована концепция монадологии Лейбница, которая определяет личность как индивидуальность. Если посмотреть этимологию слова, «ин-дивидуальность» ― это то, что неделимо. Это некая монада, которая включает в себя максимум возможных различий. Но при этом каждая монада отличается от всех других монад, от других духовных и материальных субстанций, тем самым несет в себе неповторимую конфигурацию этих различий. Именно это представление об индивидуальной неповторимости, теперь уже применительно к каждому отдельному человеку, достигает расцвета в философии немецкого романтизма.
В частности, у Фридриха Шлегеля и Фридриха Шлейермахера это индивидуальность определяется как высшая цель человеческого развития. Отличие от других составляет основную характеристику человеческой личности, поскольку «непохожесть» касается не только внешнего вида или физических свойств, но и духовных качеств. «Неповторимость» является высшей характеристикой личности.
Не работает: этот метод самоидентификации активно используется массовой культурой для рекламы. Человеку предлагают купить множество внешних идентификаторов и составить «индивидуальный набор», быть «оригинальным» и «не таким как все». Увы, его возможности ограничены. Это касается и книг, и машин, и моды. Поскольку же всевластная и всепроникающая мода уравнивает индивидов и в этом, то их стремление к оригинальности все больше находит свое выражение в крайних формах — экстравагантности и эпатажности.
Для любого марксиста националист, который призывает бороться за свою страну, подозрителен, поскольку может требовать на самом деле встать на сторону национальной буржуазии или национального правящего порядка против своего брата-пролетария с другой стороны фронта. Для любого националиста марксист точно так же раскалывает нацию, во имя мнимого единства пролетариата продает себя национальному врагу.
Почему в случае конфликта между идентичностями кто-то выбирает одну, а кто-то другую: кто-то говорит себе, что он пролетарий, а кто-то — что немец? Есть две большие группы теорий, которые пытаются объяснить этот выбор. Одна говорит, что выбор категории осуществляется на основании инструментальных соображений — в конечном счете потому, что коллективная идентичность предоставляет доступ к материальным и экономическим ресурсам. Вторая группа теорий утверждает, что идентичность может быть вознаграждением сама по себе — в конечном счете иметь «хорошую» идентичность просто приятно. Быть представителем той группы, которой все восхищаются или которую ценят, гораздо лучше, чем быть представителем группы, на которую смотрят сверху вниз.
Современный человек по большей части не знает, кто он. Возникающая здесь напряженность проявляется в самых разных формах и на разных уровнях – от проблем выбора жизненных траекторий до чувства заброшенности и вопроса смысла жизни. Решение проблемы идентичности, в современной культуре реализуется в рамках некоторых базовых стратегий. Разумеется, я их изложу как обособленные типы, в реальной жизни индивида все они присутствуют в смешанном виде, каждый человек в той или иной форме прибегает к каждой из них.
Четыре вида ложной (неполной) идентичности: биография, участие, автономия, индивидуальность.
1. Идентичность – это биография.
Первое определение личности восходит к идеям философа Джона Локка. Локк исходил из того, что личностью считается только тот, кто в течение длительного времени может распознавать некую последовательность ментальных состояний в качестве своих собственных. Например, если человек мысленно обращается к тому, что он делал вчера, какие чувства он испытывал, то это означает, что он рассматривает себя сегодняшнего и себя вчерашнего как тождественных субъектов или, как говорят сегодня, он обладает персональной идентичностью. В связи с этим возникает много интересных вопросов, которые обсуждаются в современной аналитической философии. Как быть с теми, у кого нарушена память? Возьмем, например, ситуацию, когда после автомобильной аварии человек полностью забыл, кем он был раньше. Можно ли его рассматривать с точки зрения теории персональной идентичности в качестве личности? Дискуссии об этом активно ведутся в сегодняшней философии сознания, которая, по существу, опирается именно на локковскую модель личности как рефлексивной самоидентификации во времени.
В рамках этой стратегии человек определяет, кто он, отсылая себя к своему прошлому, к собственным переживаниям, чувствам и воспоминаниям. Нетрудно опознать современные формы реализации этой стратегии. Возьмем интернет. Основной, передовой формой его развития являются блоги и социальные сети: фэйсбук, вконтакте и так далее. Что это такое? Это форма выстраивания собственной биографии: современный человек настроен на то, чтобы сохранить историческую память о прожитой им жизни. Мы можем добавить к этому бесконечные фотоальбомы в разных формах и т.д. Фэйсбук, например, хорошо чувствует настроение на рынке и даже меняет свой интерфейс, ведя так называемый Timeline, чтобы сделать линию жизни пользователя более наглядной.
Помимо интернет-форм, ранее были выработаны достаточно сложные техники формирования биографической персональной идентичности: психотерапия, дневники, воспоминания – это вообще любая форма или любая площадка, где мы рассказываем о самих себе, включая элементарное CV. В целом эта стратегия поощряет индивидуализм и культивирование субъективности как специфическую черту модерна. Широкое развитие этой стратегии в современном мире предшествует длительная предыстория, включающая как религиозные представления об индивидуальной душе – в христианстве имеет особое значение история личного греха, — так и метафизические системы персоналистического типа, например, учение Сократа и Платона о бессмертной душе.
 |
| Здоровая самоидентичность и осмысленность, призвание и работа. |
2. Идентичность – это принадлежность (участие).
Существует и второй, существенно иначе формируемый, тип стратегий выстраивания самоидентичности. Это так называемая партиципативная стратегия построения персональной идентичности. «Партиципация» означает «участие», то есть определение себя через принадлежность к какой-то группе. В рамках этой стратегии принадлежность к «своей» группе одновременно определяет и группу «других», например, мы мужчины, но не женщины; мы взрослые, но не дети, «не кочегары мы, не плотники, а мы монтажники-высотники» и т.д.
Социальная идентификация, безусловно, является жизненно важной, "базовой" потребностью человека в принадлежности к большей группе, но она не должна заменять, исчерпывать всю процедуру самоидентификации. Опасность самоидентификации через принадлежность к обществу, группе, социальной роли, статусу и т.д. заключается в том, что человек останавливается на пути к самопознанию, открытию своего истинного "я".
Партиципативная идентичность не является единым явлением, а распадается на две основные формы: функциональную и сегментивную (здесь я использую терминологию очень тонкого, на мой взгляд, систематизатора и исследователя этой проблемы — немецкого социолога Алоиза Хана). Функциональная форма связана с базовым для современности процессом дифференциации, специализации, разделения труда и так далее. Это та форма, в рамках которой мы определяем себя, например, как журналистов, как ученых или как отцов. В данном случае речь идет о том, что человек принадлежит к некоторой группе, которая выполняет в обществе примерно такие же функции, что и он.
Особенностью этой идентичности является то, что человек, как правило, редко встречается с представителями своей группы, а чаще – с представителями других групп: продавцы встречаются с покупателями, преподаватели встречаются со студентами. Легком заметить, что эта форма индентичности имеет космополитический характер, куда бы вы не отправились, вы, как ученый или как покупатель оказываетесь на своем месте в соответствующей ситуации, понимаете, как вам себя вести и что от вас ожидается.
Вторая форма партиципативной идентичности – сегментивная. Это причисление себя к некоторой группе «своих». В современном мире существует несколько форм такого рода идентичности: прежде всего, государственная, национальная и религиозная, хотя это могут быть и какие-то более локальные сообщества. Сюда же можно отнести и классовую идентичность как специфическую марксистскую конструкцию.
Все эти стратегии построения идентичности находятся в достаточно сложных взаимосвязях. Например, в отношении сегментивной идентичности всегда есть подозрение, что она фиктивная. Тем не менее, запрос на нее в современном обществе очень высок, т.к. при функциональной идентичности в современном усложняющемся обществе человек испытывает постоянный стресс, связанный со все большей специализацией и изоляцией: он не просто ученый, а еще специалист по какой-то определенной теме, и говорить серьезно об этой теме он может не со всеми учеными, а только с десятью в мире. В таких условиях сложно поддерживать свою идентичность, и под грузом давления дифференциации сегментивная идентичность остается необычайно востребованной.
Национализм – сравнительно новая форма идентичности. Хотя любой национализм утверждает, что нация, которую он репрезентирует, существует испокон веков, в действительности, погрузившись немного глубже, мы обнаруживаем, что на некоторой дистанции невозможно найти людей, которые всерьез идентифицировали бы себя с таким сообществом.
Таким образом, современное общество не ведет к снижению или к исчезновению таких феноменов как, например, национализм или религиозность, а напротив, постоянно демонстрирует движения в сторону их интенсификации. Нынешнюю ситуацию, связанную с проблемами религии, некоторые исследователи называют постсекулярностью, имея в виду, что мы наблюдаем достаточно широкое возвращение религии в нашу жизнь, хотя, казалось бы, для этого нет никаких оснований.
Поэтому рост религиозности и национализма – это прямое свидетельство утраты или острого дефицита идентичности. Часто активность по самоопределению исчерпывается подражанием внешним признакам группы, а предметом культа является антураж – вещи, аксессуары, модные тренды, что приводит к лишенной принципов, ограниченной во времени, поверхностной, мимолетной со-бытийности, как повстречавшиеся на дороге случайные путники.
3. Идентичность – это автономия.
Третий тип понимания личности ― это автономия, которая восходит к концепции Иммануила Канта и его представлениям о человеческой личности как о преодолении природной зависимости человеческих поступков. У Канта личность ― это возвышение над своей биологической природой в область свободы. Автономия ― это способность определять свои поступки согласно закону, который человек устанавливает себе сам и который аналогичен закону природы. Если законам физической причинности человек подчиняется в силу того, что он природное существо, то нравственному закону человек подчиняется потому, что с помощью своего разума определяет, как должно поступать. Это «самозаконодательство» разума или автономия составляет основное свойство человеческой личности, по Канту. Увы, полная автономия – это утопия. Человек сильно связан как с другими людьми, так и природой. Мы не автономны.
4. Идентичность – это индивидуальный набор признаков.
В XVIII веке в качестве альтернативы предыдущим моделям была сформирована концепция монадологии Лейбница, которая определяет личность как индивидуальность. Если посмотреть этимологию слова, «ин-дивидуальность» ― это то, что неделимо. Это некая монада, которая включает в себя максимум возможных различий. Но при этом каждая монада отличается от всех других монад, от других духовных и материальных субстанций, тем самым несет в себе неповторимую конфигурацию этих различий. Именно это представление об индивидуальной неповторимости, теперь уже применительно к каждому отдельному человеку, достигает расцвета в философии немецкого романтизма.
В частности, у Фридриха Шлегеля и Фридриха Шлейермахера это индивидуальность определяется как высшая цель человеческого развития. Отличие от других составляет основную характеристику человеческой личности, поскольку «непохожесть» касается не только внешнего вида или физических свойств, но и духовных качеств. «Неповторимость» является высшей характеристикой личности.
Не работает: этот метод самоидентификации активно используется массовой культурой для рекламы. Человеку предлагают купить множество внешних идентификаторов и составить «индивидуальный набор», быть «оригинальным» и «не таким как все». Увы, его возможности ограничены. Это касается и книг, и машин, и моды. Поскольку же всевластная и всепроникающая мода уравнивает индивидов и в этом, то их стремление к оригинальности все больше находит свое выражение в крайних формах — экстравагантности и эпатажности.
Для чего нам зрелая идентичность?
Ложные идентичности формируют ложную личность, среднего человека, ограничивают индивидуальные возможности. Подавление же критических возможностей мышления личности фактически парализует и ее способность к рефлексии. «Поэтому человек с неразвитой системой социальных, культурных и духовных потребностей (именно таков индивид-потребитель как объект манипулирования) не в состоянии противостоять манипулятивным воздействиям, обещающим удовлетворение потребительских интересов. Происходит это потому, что сильные мотивы, к которым апеллируют создатели пропаганды и рекламы снижают рефлексивные возможности индивида» .
Вследствие сказанного, манипулирование сознанием и подсознанием индивида существенно затрудняет и деформирует процесс его идентификации. Навязывание индивиду чуждых ему представлений, ориентации и ценностей в итоге приводит к подмене его личностного образа «я» и его идентичности в целом. Замещение же в ходе манипулирования подлинных духовных ценностей утилитарно-потребительскими и неспособность манипулируемой личности к саморефлексии закрывают перед ней возможность осознания происшедшей подмены ее идентичности, которая, по сути, принимает форму псевдоидентичности. Череда сменяющих друг друга на протяжении жизни личности «идентичностей» приобретает характер процесса квазиидентификации.
Источник:
Разные статьи Постнаука.
http://theoryandpractice.ru/posts/8331
http://theoryandpractice.ru/posts/8331
Комментарии